– Еще бы! Это для молодых кино! Для мо-ло-дых!
– И бедных, – подхватила бабка. – Для молодых и бедных.
Нужно было пропустить мимо ушей, не нарываться, но Настя была слишком задета.
– При чем тут это? Бедность при чем?
– Джессика, чай или кофе?.. Или, может быть, кипяченого молока?.. – Не дождавшись ответа, Марина Тимофеевна налила гостье чаю с молоком и стала неторопливо расправлять закатанные рукава рубашки. – Видите ли, девочки. Бедный человек не может позволить себе почти ничего, только ежедневную, изнурительную, очень скучную работу за мизерное жалованье. У него нет возможности думать, читать, созерцать… сады Ватикана!.. Ему некогда, и нет сил. Он должен работать и кормить детей. Но человек так устроен, что не может прожить без отвлечения и развлечения. Даже в сталинских лагерях была самодеятельность! И зэки пели и плясали, спектакли ставили, это исторический факт.
– Ба, куда тебя понесло?! Лагеря какие-то, зэки!.. Что такое?!
– Человек умирает от скуки на работе, и если он еще будет умирать от скуки вне работы, вскоре трудиться станет некому. Для того чтобы рабы не вымерли совсем, повелители придумали кино, которое вам так нравится! Много красивых и уродливых людей, уродство отлично развлекает, пейзажи, приключения. Лошади скачут. Иные миры угрожают нашему миру. Наш мир угрожает большой любви. Можно много интересного придумать и показать красиво!..
– Повелители? – переспросила Настя, нахмурившись.
– Ну, конечно, – безмятежно отозвалась бабка. – Те, кто повелевает вами и правит миром. Они говорят вам, как любить, куда смотреть, во что одеваться и что есть. Вы же не можете себе позволить жить! Вы
– Это неправда, – сказала Настя слабым голосом. – Ты все врешь.
Саша понимала, что должна как-то спасти Федора.
Тонечка понимала, что должна как-то спасти их обоих.
…И что теперь делать?
– Мы, вообще говоря, в Москву собирались, – с места в карьер соврала Тонечка. – Вот сейчас начнем вещи складывать.
– Да вы можете сколько угодно складывать, милая, – Натали засмеялась. – Ваша хозяйка нас примет, правда, Шурочка?
– Антонина Федоровна моя соседка, – сквозь зубы выговорила Саша. – А я ее со
льно.
…С чего она так… разгорячилась? Что задело ее за живое? Воспоминания о муже? Или мысль о том, что продюсер Герман ничем не отличается от остальных – крутит романы с артистками, до которых ему и дела-то никакого нет, вон даже не знает о родителях?..
– А вам совсем не интересно? – спросил Герман тоже несколько язвительно. – Кто ее убил и за что? И почему Василий Филиппов так перепугался? Вы же сценарист, вас все это должно… возбуждать.
– А, ну вас, – и Тонечка махнула рукой. – Вы ничего не поняли.
– Чего – ничего?
– Придуманная история отличается от настоящей, как… – она поискала сравнение, – ну
Там приемный тур проводили, абитуриентов полно!
Сквозь толпу протискивалась стремительная девушка в джинсовом комбинезоне, и ректор взревел:
– Мила
– Тебе как гениальному писателю и мне как продюсеру.
Она выволокла на крыльцо огромный, туго набитый мешок, утерла со лба пот и помахала Тонечке.
– Ну что? – спросила Тонечка Федора Петровича.
– Заявление-то я, положим, приму, – заговорил между тем майор Мурзин. – Не имею права не принять.
– Романс о любви – звучит как-то глупо, – ни с того ни с сего брякнул Даня. – Нет, просто других не бывает!
