начале Викторианской эпохи представления о красоте находились под сильным влиянием сентиментализма, культивировавшего представление о том, что эмоциональная искренность не раскрывается через явную демонстрацию, а скорее подтверждается через еле уловимые внешние признаки и сдержанное поведение523. Центральным понятием в идеологии сентиментализма была чувствительность, отражавшая способность нервной системы воспринимать ощущения и передавать волю тела. Чувствительность определяла не только личные чувства и эмоции, но и физические проявления этих чувств. Даже цвет лица женщины позволял понять ее внутренний мир. Например, бледность и румянец воспринимались как свидетельство повышенной чувствительности и прозрачности эмоций. Эта непроизвольная открытость рассматривалась как одно из лучших качеств, которыми могла обладать женщина524.
Существовало множество способов добиться внешнего вида, обычно наблюдаемого у больного, страдающего чахоткой. Популярные советы предлагали бесконечный список методов затемнения ресниц, в том числе натирание их ягодами бузины или смесью из смолы и мастики, а также растворами, содержащими черный ладан или сажу496.
Основным эффектом, который костюм этого типа производил на поведение женщины, было ограничение движений; кроме того, плечи сужались, а платье создавало понурый вид, так как тело, казалось, тянули вниз
Очарование чахотки заключалось в том, что ее симптоматика укладывалась в рамки общепринятых параметров привлекательности. Румяные щеки и губы в сочетании с бледной кожей были качествами, имевшими давнюю генеалогию в истории красоты.
Взаимосвязь между туберкулезом и привлекательностью также проявляется в риторике и практиках, связанных с модой того времени. Представление об этой связи не только отражало отношение к красоте, здоровью и женской роли, но и формировалось через одежду. Одежде была отведена не только рефлексивная функция, но и активная роль как в имитации чахотки, так и в ее порождении
Чахоточную красоту составляли такие внешние признаки, как тонкая фигура, длинная лебединая шея, крупные расширенные зрачки, роскошные ресницы, белые зубы и бледный цвет лица, подчеркнутый голубыми прожилками и румянцем на щеках. По мере того как обретали популярность идеи сентиментализма, красота стала восприниматься как отражение характера женщины. Таким образом, туберкулез теперь раскрывал характер больного благодаря своей способности придавать красоту
В первой половине девятнадцатого века чахотка не только пронизывала популярные идеалы красоты, но доминирующей темой стала и вера в то, что туберкулез — это болезнь, обладающая привлекательной эстетикой
В первой половине девятнадцатого века чахотка в рабочем классе рассматривалась как продукт пагубного воздействия ряда пороков, включая блуд и алкоголизм; однако в средних и высших классах она была представлена как продукт тонкой чувствительности и светской утонченности
Дюма стал основоположником целого ряда произведений, в которых падшая женщина могла получить духовное спасение через тяготы чахотки, и как таковые они знаменуют перенос концепции искупительного страдания с арены респектабельной женственности. Хотя понятие нравственных достижений через страдания, являвшееся частью концепции долга викторианских женщин, осталось прежним, тема дискурса изменилась. Вследствие этого уважаемые женщины все больше дистанцировались от идеологии чахотки
Сутулость представляли и как причину, и как признак чахотки, а виновником сутулости объявили женское образование. В книге «Советы врача по профилактике и лечению чахотки» утверждается:
В связи с существующей системой обучения девушек в старших классах уместно упомянуть, что малоподвижный сидячий образ жизни, по-видимому, способствует образованию туберкулов и возникновению чахотки; во-первых, ослабляя организм в целом; и, во-вторых, из‐за привычки сутулиться, повреждая легкие так же, как и порок развития грудной клетки704
