– Знаете, господин палач, я тут подумал… – Я чуть не поёжился, когда неподвижный взгляд оторвался от дороги и вонзился в меня. – Мы уже давно знакомы. Мы, можно сказать, даже близки… Но я до сих пор не знаю вашего имени.
– Тархан, – ответил палач.
Умелец, значит. Подходящее имя – у него и правда были умелые руки.
Я не сразу понял, что Тархан тоже задал вопрос.
– Простите, что?
– Твоё имя? – повторил Тархан.
Он меня не знал? Впрочем, палачу, наверное, имена жертв нужны в последнюю очередь.
– Октай.
Тархан оглядел меня и показал, что знание священного языка не чуждо и ему:
– Понимание. Не подходит.
Я опешил:
– Что? Почему?
Палач наградил меня ещё одним долгим взглядом.
– Ладно, оставим это, – пробормотал я и уже скрылся в повозке, как меня догнал ответ.
– Эрден.
– А? – выдохнул я, думая, что ослышался.
– Эрден, – повторил палач, не сводя с меня тёмных, почти чёрных глаз. – Или Ганзорег.
Я полагал, что давно разучился краснеть. В конце концов, как только меня не называли при дворе. Но в тот момент смущение мгновенно затопило меня от макушки до пят и выплеснулось на лицо обжигающим жаром. Подумать только! Неумолимый императорский палач назвал меня драгоценностью и обладателем стальной воли! Тот самый палач, после которого господин Гармонии превращался в сгусток страдания!
Я спрятался от пронизывающего взгляда в повозке, закрыл оконце занавеской и, встретившись с насмешливой улыбкой заклинателя, прижал ладони к пылающему лицу.
Я походил на дорогую фарфоровую куклу.
Такой же блестящий снаружи и пустой внутри.
За краем дороги начинался склон, а дальше, словно подпирая собой небеса, раскинулась горная гряда, будто огромный дракон прилёг отдохнуть да так и забылся сном, покрылся землёй, пророс зеленью. Из его тела полилась вода, наполнив всё вокруг реками и озерами, и смертоносный дракон забыл о движении, боясь потревожить пришедшую к нему жизнь…
