Вопрос о глобальной миграции — один из тех, что вызывают самые ожесточенные дебаты в современном мире. Накал страстей и непримиримость позиций участников этих споров, казалось бы, подтверждают расхожий тезис о том, что мир XXI века глубоко расколот. Автор предлагает другой взгляд на нынешнюю реальность: интеграция происходит все интенсивней, при этом значительная часть мира достигла небывалого уровня внешней и внутренней открытости. Такого рода процессы трудно удерживать под контролем, поэтому зачастую они порождают социальную напряженность и новые конфликты. Как бы парадоксально это ни звучало, но именно успешный опыт вживания переселенцев вызывает обеспокоенность в странах, идущих путем глобализации
Именно конфликты скрепляют открытое общество, поскольку в его культуре культура спора чуть ли не главное. Открытость порождает эффективную стратегию разрешения конфликтов. Прийти к консенсусу и компромиссу не всегда бывает просто. Но надо понимать, что открытость и конфликты — наша сильная сторона. Важно, как мы справляемся с конфликтами, удается ли нам извлечь из них максимум пользы, конструктивен ли наш подход
Конфликты — это и есть то, что скрепляет либеральное общество. Многообразие остается, но в результате переговоров и споров общество становится единым, причем к единству, которое в прошлом достигалось зажимом и закрытием, оно не имеет отношения. Именно благодаря взаимообмену многообразие становится единством.
Есть два основных типа конфликтов. Эти конфликты надо оценивать по-разному. Первый — это раскол внутри того, что еще недавно было чем-то цельным. Например, два друга, неразлейвода, внезапно расходятся из-за вспыхнувшей ссоры. Конфликт второго типа имеет совершенно другую природу, он — результат нарождающейся, прежде не существовавшей общности. Так, успешная интеграция ведет к тому, что две стороны, до того почти друг с другом не взаимодействовавшие, теперь оказываются в одной лодке.
Правильно было бы дать мусульманам больше пространства, что придаст внутриисламскому диалогу другой масштаб. Первый шаг уже сделан — в университетах введено изучение ислама, исламской теологии. Следующим шагом было бы широкое правовое признание ислама, но поскольку в нем нет организационных структур, задача эта непростая. Большую пользу принесло бы регулярное проведение открытого Дня мусульман, в котором нашло бы отражение все многообразие их представлений, вероисповеданий.
В чем же сегодня истоки реального провокационного потенциала? В стремлении к закрытости, которую через социальную критику, аскетизм и ностальгию насаждает религиозный фундаментализм. Строгий дресс-код, регламентированная сексуальная жизнь, разного рода воздержание — в нашем представлении молодежное движение должно было бы воспринимать это как чистый яд. Салафитская идеология — это возврат к временам становления ислама. И сегодня аскеза, ностальгия в сочетании с осознанным участием в коллективном действии, — это и есть выражение бунтарских настроений.
Такая идеализация своей земли обетованной, неутихающая надежда на возвращение характерны для мигрантов, причем не только для гастарбайтеров. Благодаря этому им легче справляться с разного рода стрессами, ведь в запасе есть хороший план.
Большинство представителей второго поколения начинают с первого варианта (или шага) и продвигаются с течением времени «вперед». Мало кто останавливается на первом шаге, но далеко не все доходят до пятого, впрочем, последних становится все больше. Речь идет о чемпионах «лиги интеграции» — об эмоциональной интеграции.
хорошо интегрированные справляются с конфликтами и вызовами как во внутренней, так и во внешней сфере, они уже сидят за столом и хотят чувствовать себя за ним равными. А поскольку рецепт пирога и правила поведения установлены без учета их потребностей, вкуса, они пытаются переопределить национальную идентичность собравшегося за столом общества. Частично они уже отказались от идентичности, отвечающей их происхождению. Рождается нечто новое, и, если это новое не вписывается в общепринятое, начинается торг по поводу того, какими должны быть рецепты и правила. Речь идет о новом самоописании общества, сидящего за столом. У того, кто не чувствует себя за ним желанным и равным, это вызывает настоящую боль, еще большую, чем если бы он сидел на полу. Таким образом, любому, кто разочаровал своих родителей, отказав им в лояльности, не остается другого выбора, кроме как добиваться своего полноценного участия.
«Чтобы испытания, выпавшие на нашу долю, были оправданны, ты должен добиться успеха» — вот их послание детям. В новой стране родители долго чувствуют себя чужими, поэтому отчуждение, утеря связи с детьми их особенно пугают, и они всеми силами стараются эту связь сохранить. Объяснять взрослым, что бояться тут нечего, ни к чему не приводит. Как только у родителей возникает чувство, что кто-то, например учитель, пытается оторвать от них их ребенка, они начинают еще больше цепляться за него. Работать с родителями, конечно, необходимо, но дело это весьма трудное. Тут нужен тонкий подход, иначе вас просто не станут слушать. Даже такая невинная фраза: «Дайте чуть больше свободы своему ребенку» — может быть воспринята как страшный удар, особенно если родителям просто не за что держаться, кроме как за своих отпрысков.
