лодом, помещалось в узкой, похожей на гроб, лачуге со скошенным потолком, который на самом деле был не потолком, а лестницей, ведущей на второй этаж деревянного дома, затерянного на одной из самых грязных, самых глухих улиц тифлисского предместья Дидубе
Он смиренно лежал на давно отжившей свой век поломанной лежанке, укрытый старым пальто, неопределённого из-за своей заношенности цвета — не то серого, не то чёрного, и стучал зубами от холода. Рассвет тусклым освещением потихоньку просачивался в его крохотное, всё в трещинах, окно, озарив пустой ящик из-под фруктов, поставленный вертикально и служивший ему столом, и другой — точно такой же, но уложенный горизонтально, что был ему стулом. Слабый и болезненный лучик весеннего света перепрыгнул на его лицо, обнажив очертания щуплого тела, вокруг которого разбросана груда разного ненужного тряпья. А перед самой лежанкой, у стены, стоял подрамник, на котором закреплён большой чёрный кусок картона, загрунтованный ещё вчера. Рядом лежали кисти, тюбики краски и банка с водой. Это скудное «иму
Очень скоро воодушевлённые молодые энтузиасты заставили газеты писать о художнике. Первая статья, написанная самим Зданевичем под заголовком «Художник-самородок», появилась в газете «Закавказская речь». Тогда же братья впервые и показали картины и вывески художника в Москве и Петербурге, где профессионалы сразу оценили и признали Пиросмани. Земля, как известно, слухами полнится. А люди творческие на одном месте топтаться не любят. Вот так слух о Пиросманашвили долетел до Парижа; и вот уже
