непыльная полка

на самом деле я хотела убить только часть себя – ту часть, которая хотела покончить с собой, заставляя меня все время размышлять об этом, превращая любое окно, любой поезд, любой предмет кухонной утвари в реквизиты на репетиции трагедии.

эти глаза, зеленее моря
и кипарисов наших темнее, —
видела я, как они погасли…
лучше бы мне родиться слепою.
он застонал и невнятно крикнул:
«ласточка, ласточка, как мне больно!»
верно, я птицей ему показалась.

избыток удовольствий — это болезненно.

«меня призвала страсть; любовь венок сплела мне!»

“в конце концов, не все ли равно, куда исчезает любовь, коль скоро ее главная задача – исчезнуть”.

полюбите —

не постареете —

вот всех зелененьких кузнечиков совет.

ведь чувствовать боль все равно лучше, чем совсем ничего не чувствовать, правда?

губы дала.
как ты груба ими.
прикоснулся и остыл.
будто целую покаянными губами
в холодных скалах высеченный
монастырь.

«по всему нашему миру, в той его половине, что теперь скрыта мглою ночи, я должна искать и найти существо, что живет слезами других».

и предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость; узнал, что и это – томление духа…

ты меня не любишь больше:
истина в пяти словах.

какую власть имеет человек,

который даже нежности не просит!

он вздрогнул и затих – так умирает птица.

она много смеялась, когда была счастлива, и когда грустила – тоже.

искусство рождается только от горя. и никогда – от радости.

p.s. пожалуста если с можите положыте на могилку цветы для элджернона. на заднем дворе.

рядом с дыркой, которая справа, написано: здесь я в тоске и печали сидел, пытался просраться, но только пердел.

все несчастья человека происходят оттого, что он не желает спокойно сидеть у себя дома — там, где ему положено.

смех – недурное начало для дружбы и, пожалуй, лучший конец для нее.

живу я и весело, и тоскливо — сам до сих пор не разобрался, как такое возможно.