чтобы быть «еретиком», нужно существовать внутри христианской системы координат. А язычник — явно снаружи. Он, конечно, враг, но враг честный: носит вражескую форму и не скрывает своей враждебности. В отличие от коварного «еретика», который вредит изнутри.
Борьба с «ересью жидовствующих» интересна нам тем, что она подстегнула развитие того самого мейнстримного московского богословия. До этого несколько веков продолжалось то, что церковный историк отец Георгий Флоровский называл «русским молчанием». Масштабных богословских исканий не было.
Теперь давайте разберемся, кого называют еретиками. Я бы сформулировал так: «еретик» — это тот, кто проиграл. По сути, официальная история церкви — это всегда история единственно правильной традиции, последователи которой раз за разом доблестно отбиваются от коварных «еретиков».
моя задача не в том, чтобы установить, кто из моих героев верит правильно, а кто нет. Мне гораздо важнее, что вера означает для самого человека, как он пришел к ней и куда она его ведет. Так что, если кто-то из моих героев считает себя, например, православным, я не требую у них доказательств.
Я буду использовать термины «секта», «культ» и «ересь» только в кавычках. Эти слова — не из научной лексики. Я, как и многие мои коллеги, считаю, что они — часть языка если не ненависти, то маргинализации людей, которые верят иначе, чем это принято у большинства.
Я буду использовать термины «секта», «культ» и «ересь» только в кавычках. Эти слова — не из научной лексики. Я, как и многие мои коллеги, считаю, что они — часть языка если не ненависти, то маргинализации людей, которые верят иначе, чем это принято у большинства.
говоря о прошлом, на самом деле мы обсуждаем настоящее. Как мы оказались там, где оказались? Какие могли быть альтернативы? Понимаем ли мы, что всё, что нас окружает и кажется вечным, на самом деле имело начало, а значит, может иметь и конец?