Ее будущий хозяин коммерсант Джон Уайт был богат, но вовсе не чванлив, он жил с женой и тремя детьми в собственном доме в Аппервуде, в нескольких милях от Бредфорда, буквально в двух шагах от школы Вудхаус-гроув, той самой, где много лет назад отец Шарлотты познакомился с ее покойной матерью.
Не прошло и трех недель, а Эллен Насси получила от подруги вполне безысходное письмо, его смысл сводился к тому, что гувернантки из Шарлотты не получится, хотя с Уайтами и их детьми она, как ей кажется, поладила.
Энн вновь устраивается гувернанткой, на этот раз к преподобному Эдмунду Робинсону, состоятельному священнику, жившему с красавицей женой и пятью детьми в Торп-Грине, неподалеку от Йорка. Условия завидные: большой, ухоженный дом, огромный парк, вежливые, предупредительные, не чета Ингемам, хозяева. Забот с детьми хватает, но дочери — взрослые, да и младший сын уже подросток, и пеленать и кормить его необходимости нет. С детьми Энн худо-бедно справляется, а вот с извечной тоской по дому — нет, но, как и раньше, держит эту тоску при себе, о ее слезах, бессонных ночах и ностальгических стихах Робинсоны не знают, да и не хотят знать.
Пробует себя в роли гувернера и Брэнуэлл — в отличие от сестер, особой тоски по дому он не испытывает
Энн в Блейк-холл, доме мирового судьи Ингхема, складывается не так тяжело, как у Шарлотты в семье Сиджвиков или у Эмили в Ло-Хилл: с родителями у нее «контакт», а вот с их шестилетним сыном и пятилетней дочерью отношения не заладились: мало сказать, что дети Энн не слушаются, не желают с ней считаться, злоупотребляют ее миролюбием, незлобивостью, — они к тому же постоянно жалуются на юную гувернантку родителям, в результате чего в конце мая Энн отказывают от места.
Эмили, вслед за Шарлоттой, идет преподавать. В школе в Ло-Хилл на окраине Галифакса ей куда тяжелее, чем Шарлотте в Роу-Хэд: трудиться приходится с шести утра до одиннадцати вечера с получасовым перерывом. О стихах и Гондоле надо забыть. В письме Эллен Насси Шарлотта называет такую работу «рабством», пишет подруге, что боится, что сестра не выдержит и на этот раз. И она оказалась права: не проработав и полугода, в марте 1839-го Эмили тоже возвращается домой. И пишет стихотворение, по своей ностальгической тональности в точности, почти слово в слово, совпадающее со стихами Шарлотты «Мы в детстве свили паутину»:
The house is old, the trees are bare
And moonless bends the misty dome
But what on earth is half so dear –
So longed for as the hearth of home?27
Идет служить гувернанткой и девятнадцатилетняя Энн, это ее первая работа. Как и героиня ее первого романа Агнес Грей, она преисполнена самых лучезарных надежд:
Гондалу, фантастическому королевству наподобие Ангрии, совместному детищу Эмили и Энн, имеющему с Ангрией немало общего. Истории и стихи из гондалского цикла, в отличие от ангрийского, в большинстве своем не сохранились, но основная канва известна. Свое вымышленное королевство со столицей Регина Эмили и Энн помещают на острове на севере Тихого океана, романтические пейзажи (заснеженные горные вершины, полуразрушенные замки, стада оленей) списаны с северной Шотландии из романов Вальтера Скотта. Власть воинственного Гондола со временем распространяется и на другие островные королевства, на Александру, Альмедоре, Элсераден, Зелону и Уну. Гондал, в отличие от Ангрии, государство феминистское (как и устремления его создательниц): женщины, начиная с королевы Августы Альмеры, — не чета Эмили и Энн, они амбициозны, коварны и властолюбивы, власть в их руках. Власть и любовь: любовная интрига в гондалском цикле занимает центральное место.
Джейн превратилась в застывший, безмолвный перпендикуляр — образец счастливого безбрачия… В обществе на нее обращали не больше внимания, чем на кочергу или каминную решетку, — замечает другая ее приятельница, навестившая Джейн в 1815 году за два года до смерти, и добавляет: — Она так и осталась кочергой, но этой кочерги все боятся… острый язычок и проницательность, да притом еще себе на уме — это поистине страшно»9.
Бросают вызов тем, кто выдает внешнюю благопристойность за истинную добродетель, кто полагает, что нравственность и светские условности — синонимы
сыном Джеймса Остена, старшего брата Джейн, Джеймсом Эдвардом Остеном-Ли. И показательно названной: «Памяти Джейн Остен, и другие семейные воспоминания» („A Memoir of Jane Austen and Other Family Recollections“).
И четыре выпущенных при жизни писательницы романа: «Чувство и чувствительность», «Гордость и предубеждение», «Мэнсфилд-парк» и «Эмма».
В начале 1816 года Джейн, которая чувствует себя теперь более уверенной с финансовой точки зрения, выкупает у Кросби права на «Сьюзан»; тогда же выходит второе издание «Мэнсфилд-парка», а в августе, спустя ровно год после начала работы над «Убеждением», ставит в этом романе точку.
В январе 1817-го Джейн садится за «Сэндитона» и в конце года его бы наверняка закончила, но,