Ее будущий хозяин коммерсант Джон Уайт был богат, но вовсе не чванлив, он жил с женой и тремя детьми в собственном доме в Аппервуде, в нескольких милях от Бредфорда, буквально в двух шагах от школы Вудхаус-гроув, той самой, где много лет назад отец Шарлотты познакомился с ее покойной матерью.
Не прошло и трех недель, а Эллен Насси получила от подруги вполне безысходное письмо, его смысл сводился к тому, что гувернантки из Шарлотты не получится, хотя с Уайтами и их детьми она, как ей кажется, поладила.
Энн вновь устраивается гувернанткой, на этот раз к преподобному Эдмунду Робинсону, состоятельному священнику, жившему с красавицей женой и пятью детьми в Торп-Грине, неподалеку от Йорка. Условия завидные: большой, ухоженный дом, огромный парк, вежливые, предупредительные, не чета Ингемам, хозяева. Забот с детьми хватает, но дочери — взрослые, да и младший сын уже подросток, и пеленать и кормить его необходимости нет. С детьми Энн худо-бедно справляется, а вот с извечной тоской по дому — нет, но, как и раньше, держит эту тоску при себе, о ее слезах, бессонных ночах и ностальгических стихах Робинсоны не знают, да и не хотят знать.
Пробует себя в роли гувернера и Брэнуэлл — в отличие от сестер, особой тоски по дому он не испытывает
Энн в Блейк-холл, доме мирового судьи Ингхема, складывается не так тяжело, как у Шарлотты в семье Сиджвиков или у Эмили в Ло-Хилл: с родителями у нее «контакт», а вот с их шестилетним сыном и пятилетней дочерью отношения не заладились: мало сказать, что дети Энн не слушаются, не желают с ней считаться, злоупотребляют ее миролюбием, незлобивостью, — они к тому же постоянно жалуются на юную гувернантку родителям, в результате чего в конце мая Энн отказывают от места.