Момент «сейчас» длится несколько минут, но содержание расширяется и вихрем выбирается за рамки, как будто «сейчас» — это центр торнадо, а всё остальное вертится вокруг. Меня всегда поражало: какой бы личной или болезненной ни была тема, за которую я берусь, в какой-то момент всё сводится лишь к поиску формы, а я превращаюсь в безумного биолога, который тяжело дышит себе под нос, прикалывая булавкой к картонке еще живую и трепещущую бабочку.
ШЕЛ БЫ ТЫ НАХУЙ, ДЖОНАТАН ФРАНЗЕН!!
Благодаря нему я чувствовала себя особенной волнующей сексуальной — не то чтобы я стремилась такой казаться, я вроде переросла всю эту показушность, — но, видимо, я этого по-прежнему жаждала, жаждала быть той самой ослепительной женщиной в лучах прожекторов, на которую обращены все восторженные взгляды. Д
как существо, чья неизменная мантра —
«всегда мало/всегда мало/всегда мало»
Работа принимает форму, которая кажется тебе естественной. Иногда я думаю, что гетеросексуальность — форма, которая мне никогда не казалась естественной.
Как преподавательнице творческого письма мне часто приоткрываются душевные раны студентов и студенток. Иногда они понимают, что именно показывают, иногда — нет. Если понимают, я пытаюсь помочь им глубже исследовать свою уязвимость, выразить ее яснее, задать тексту правильный тон. Если они не отдают себе отчета, я могу чуть подтолкнуть их к осознанию, но обычно делаю вид, будто ничего не заметила. Как преподавательница творческого письма я порой обсуждаю со студентами и студентками довольно болезненные темы, но всегда держу фокус на письме (это не терапия). Как-то раз одна женщина зачитала потрясающий отрывок о давней попытке самоубийства — мощный текст, хорошо сработанный, даже блестящий, — когда она закончила читать, класс замолк в ошеломлении. Поэтому выступила я: заметила, как трудно писать о депрессии и делать это интересно, как трудно писать о том, что ты увязла, и делать это живо, но ей это удалось, и я очень впечатлена. После занятий я пинала себя за неуместный тупой комментарий; я ударилась в анализ, хотя вообще-то должна была обратиться к ней от самого сердца.
вот я работаю над этим, а он молчит в трубку, я предлагаю ему помочь мне, он говорит, что не знает, что говорить, — у меня тоже не то чтобы большой опыт секса по телефону, может быть, с четырьмя людьми, и всем им было что сказать, но
вот я работаю над этим, а он молчит в трубку, я предлагаю ему помочь мне, он говорит, что не знает, что говорить, — у меня тоже не то чтобы большой опыт секса по телефону, может быть, с четырьмя людьми, и всем им было что сказать,
не хватает книге буддист, нашей нежности и радости — на занятиях я бы назвала это точкой отсчета, на контрасте с которой можно прочувствовать потерю — радости было так много, целые месяцы — он был моим человеком,
вот я работаю над этим, а он молчит в трубку, я предлагаю ему помочь мне, он говорит, что не знает, что говорить, — у меня тоже не то чтобы большой опыт секса по телефону, может быть, с четырьмя людьми, и всем им было что сказать,
