Иди вперед. Ставь сначала одну ногу, потом другую, и пусть тебя ведет любовь. Следуй за ней – за ее запахом, за ароматом, напоминающим о доме, который зовет тебя туда, где ты еще никогда не был. И один за одним будут появляться новые люди, возникать новые места, которые казались лишь шепотом. Это твои маяки, освещающие тебе путь
Когда приходится выживать, воспоминания становятся роскошью, не так ли?
Когда единственное, что мы знаем, это жестокость, то мы сами становимся жестокими и учимся ненавидеть самих себя и всех вокруг
Каждый, кто входит в твою жизнь, это подарок. Относись к нему так, как будто встретилась с самой собой
Я сразу ее узнал. Лия. Моя Лия.
У нее было широкое лицо и, несмотря на худобу, коренастая фигура, как у папы. Нос был мне хорошо знаком, и по нему я вспомнил лица Хаима и Мойше.
Вся дрожа, она поднялась на ноги и медленно, осторожно приблизилась ко мне, словно шла по канату в бродячем цирке, который приезжал к нам в Скаржиско-Каменну.
– Ромек, – прошептала она хрипло. – Ромек. Я думала, тебя убили…
Этот голос… я сразу его узнал – голос, который пел мне еврейские песни и рассказывал сказки.
Я заглянул Лие в глаза. Их я тоже узнал – в точности как у мамы.
Во Франции кипела жизнь, пусть даже я не являлся ее частью. Здесь, в Германии, остались одни развалины, похожие на груды мертвых тел в лагерях
– Я верю в человечество, – сказал он наконец
Я был чужаком даже для себя самого
Я был стар, в точности как Люлек говорил ребе Шахтеру. Ребенок с пухлыми щеками и мягкими волосами исчез безвозвратно. В углах глаз у меня залегли морщины, все лицо было в темно-коричневых пятнах ожогов, оставшихся после случая с консервной банкой. Волосы отросли неровно. Местами в них остались залысины – то ли от плохого питания, то ли от того, что нацисты постоянно брили мне голову. Они утверждали, что это делается для того, чтобы у нас не заводились вши.
Новая жизнь, которую Интеллектуалы каким-то образом быстро научились вести, пугала меня больше, чем лагеря. Ужасы лагерей были мне хорошо знакомы. А незнакомое казалось пучиной, из которой мне не выбраться
