В первый же день приема таблеток ему хотелось горы свернуть, мысли сделались яркими, как цветная фольга, – он вымыл обе машины, вынес с чердака коробки со всяким хламом, решил вызвать мастеров, чтобы сделать там студию для Линды. Вылез из окна Хлоиной детской прочистить водосток, выгребал оттуда голыми руками мокрые листья и птичий помет, так что пальцы посинели от холода. Вытер щеку рукавом рубашки, а рукав мокрый. Все лицо мокрое. Хоть он и плакал, на душе было легко, как в тот раз, когда он еще школьником пробовал грибы в заповеднике Солт-Пойнт, – к горлу подкатила волна, из глаз хлынули слезы, изо рта – слюни. Он лег на черепичную крышу, подумал: а что, если скатиться вниз? И к какому выводу пришел? Низковато тут. Больше он таблетки не принимал
Джон задремал. Фильм кончился, но телевизор так и не выключили. В бокале ни капли вина, все ушли, бросили его. Свет выключен, но гирлянда снаружи дома мерцает, озаряя комнату странным, призрачным сиянием. Джон вдруг испугался: что-то не так. И застыл неподвижно с бокалом в руке.
Это же волшебство, подумала Кайла – в ту пору она еще не стеснялась подобных мыслей