А компромисс – он в том, чтоб с собой помилосерднее.
Мокрая сигарета летит в лужу. Мокрые кожаные сиденья в такси; пахнет озоном, бензином, немножко липой, немножко акацией. И катит и катит море волны. Фридрихштайн накрывает теплой осенью.
Бетонная пыль не ложится в кадр. В гробу я видала все эти художественные приемы, все эти взрывы кадра, вибрацию камеры, сложные траектории, поры лица, взятые крупным планом, внезапный отъезд, внезапный наезд, прибывающий поезд, уходящий поезд, гудок уходящего поезда, Терезиенштадт семьдесят лет спустя, Ачхой-Мартан десять лет спустя, мерцание как метод, чеширский кот и вся эта бесконечная хрень – I don’t give a fuck. Пусть он рыдает и блюет в камеру, я не выключу. Я больше никогда не выключу. У меня хорошие учителя были.
Камера идет.