«Часто сижу в задумчивости, опершись на вместилище Лизина праха; в глазах моих струится пруд».
Пугачев такой свободой обладает не вполне, значит, он не вполне и господин своего положения. Вызывая к жизни социальный буран, зная дорогу сквозь него по счастливой звезде, он с этой дороги свернуть не может. Не он управляет стихией и не стихия им; просто они друг от друга уже неотделимы.
Именно это право миловать без оглядки на окружение делает властителей властителями, а не царские знаки и даже не «законность» воцарения сама по себе