Андрей Арсеньевич не умел отдыхать, предаваясь сладостному безделью. Его постоянно снедала мыслительная работа.
. Он вдруг предстает в классическом облике советского человека — нетерпимого, подозрительного, убежденного в собственном превосходстве. Поразительное сочетание позы угнетенного художника в отношении себя и жесткой тоталитарности мышления в отношении английского проекта.
Нужно сказать, что тут мы совершили первую, главную и непростительную для опытных кинематографистов ошибку. Тем более для таких великих, как Андрей и Гоша. Натуру мы выбрали в апреле, когда везде еще лежал снег.